Реагенты

[dalex]

Чуть больше года назад небольшая российская компания Zirax провела IPO на рынке AIM, “площадке молодняка” Лондонской фондовой биржи. За 30% акций компания выручила £7,75 млн. Какая связь между грязью и акциями? Самая прямая: больше половины выручки Zirax приносят поставки антигололедных реагентов столичному правительству. Доходы компании от этого бизнеса выросли с $11,9 млн в 2005 г. до $19,4 млн в 2006 г. — есть чем порадовать инвесторов. Всего же в этом сезоне химикаты обойдутся столице почти в $65,2 млн.

Вот уж кто, казалось бы, наживается на чужом горе. После выхода на улицу москвичам приходится чистить не только обувь, но и домашних животных, а автомобили стоят в очередях на мойки — чтобы их железо не приобрело окончательно ржавый оттенок реагента. Но не стоит клеймить бизнесменов и мэра-химика позором: антигололедная жижа — плата Москвы за место на географической карте мира.


СОЛЬ МОСКВЫ


Экологу и главе партии “зеленых” Алексею Яблокову нравится Норвегия, где в 1990-х гг. было запрещено использовать на дорогах любые реагенты. В России нет даже оценки того, как химия на дорогах влияет на жизнь горожан. “Нужно провести конференцию, на которую пригласить аллергологов, онкологов, чтобы медики изучили, сколько реагентов выливается на улицы и сколько попадает нам в легкие”, — предлагает Яблоков. Глава общественной организации автомобилистов “Взаимопомощь” Дмитрий Колодин приводит пример и более непосредственной угрозы жизни: “Через полчаса после выезда из двора на стекла автомобиля налипают несмываемые комки грязи. Ни о каком обзоре для водителя уже и речи не идет, отсюда повышение уровня аварийности”.

Норвегия московскому департаменту ЖКХ не указ. Сложно сравнивать мегаполис с 10 млн жителей и Осло с населением в 20 раз меньше. Еще важнее климатические различия. Москва — идеальный полигон для образования гололеда: столбик термометра скачет через ноль по 50 раз за зиму.

Ссылка на климат часто используется для объяснения особого пути России, но тут ее действительно не обойти. На фоне стихийных бедствий в западных столицах московская повседневность выглядит даже неплохо. В начале февраля снегопад парализовал Лондон, сопоставимый с Москвой по населению: 7,2 млн жителей вместе с пригородами. Впервые за зиму температура в британской столице опустилась ниже нуля, и в результате, по подсчетам генерального директора Британской торговой палаты Дэвида Фроста, потери компаний из-за отсутствия сотрудников на рабочих местах достигли £400 млн. Московские клерки тоже стояли в снежных заторах, но их рабочее время дешевле, чем у лондонских. К тому же российская столица хотя бы ползла, а не стояла. В результате и Financial Times, и Guardian написали о положительном опыте московских властей в борьбе с гололедом.

Значит, отраве нет альтернативы? “Есть проблемы, а есть выдуманные проблемы, — считает глава союза "За химическую безопасность" Лев Федоров. — Люди на дорогах травятся грязным воздухом, и постовые милиционеры живут на 12 лет меньше, чем обычный горожанин. А собирается ли московская власть ограничить выбросы токсичных автомобилей? Это ведь гораздо вреднее всех реагентов вместе взятых!” Конечно, поменять антигололедное средство легче, чем ввести ограничения для миллионов автовладельцев. Но профессор факультета почвоведения МГУ Дмитрий Хомяков напоминает, что раньше было хуже. Он считает применение реагентов победой экологов. Шесть лет назад Хомяков прослыл главным борцом с антигололедной политикой Юрия Лужкова. “Они довели Москву до того, что мы меняли тысячи гектаров зеленых насаждений и десятки тысяч деревьев. Мы высаживали их зимой и тут же весной убирали”, — с содроганием вспоминает почвовед.

Дело было в соли — самом дешевом и сердитом способе растопить снег. До 1960-х дороги в столице посыпались исключительно песком, позже стали применять песко-соляную смесь (92% песка и 8% технической соли). Но с песком много мороки. Он напрочь забивает стоки, а весной его нужно было сгр***** с газонов и грузовиками возить на свалки. “Мы не могли позволить, чтобы вся канализация забилась песком, город тогда превратился бы в Венецию”, — иронизирует замруководителя департамента ЖКХ Москвы Виктор Пчеловодов. Поэтому зимой 1993/94 г. правительство Москвы перешло на чистую техническую соль. Хлорид натрия моментально растворяет лед в снежную кашу. 40% снега без всякой уборки исчезало в ливневой канализации, но остальное попадало на те же газоны. Вместо песка — засоленные почвы, гибель деревьев и аэрозоли, распыляющиеся на 350 м в стороны и 150 м в высоту. Внушительный московский бюджет позволял чиновникам закупать соли в 3-4 раза больше нормы, 350 000 т в год, или 4 кг на каждый квадратный метр асфальта. Кроме земли, которую тоже пришлось завозить тоннами, соль разъедала фундаменты, рвалась контактная сеть, останавливающиеся троллейбусы создавали пробки. “После нескольких лет эксплуатации в московских условиях металл не выдерживал и ржавый кузов приходил в негодность”, — признает Пчеловодов. Так что, считает Хомяков, если бы не отказ города от соли в 2001 г., последствия могли бы стать необратимыми.

 

[dalex]

ДОРОГИЕ ПРОБЫ


Новая формула борьбы со снегом обернулась для Москвы не только ростом расходов: одно дело закупать соль по 500-700 руб. за 1 т, другое — реагенты, в среднем по 4300 руб. за 1 т. Хуже то, что поначалу пришлось проводить химические опыты на людях. Реагент ”Антиснег” на основе ацетата аммония плавил в 5 раз больше снега, чем соль, при втрое меньшем объеме. Но резкий запах уксусной кислоты помешал его распространению. Другие реагенты при сочетании с бензиновыми парами образуют масляную пленку на дорогах, по которой машины скользят еще лучше, чем по гололеду. Исследования Московского автодорожного института показали, что при скорости 40 км/ч ледяная пленка на дороге увеличивает тормозной путь в 1,6 раза, а реагент ”Нордикс” — почти втрое. Уж лучше застрять в снежной пробке.

Найденный выход — химические реагенты на основе натрия, калия, кальция или магния. Содержащиеся в них биодобавки уменьшают негативное воздействие на почву, обувь и металл. Сначала химикаты импортировались из Финляндии, Израиля и Китая, но, возжаждав прибыли на муниципальном заказе, сориентировались и российские производители. Помощь городскому хозяйству пришла от компаний, производящих реагенты для нефтяников. Соединения, разрушающие примеси и повышающие качество нефти, сгодились и для московских дорог.

Компания ”Бурсинтез”, рассказывает замдиректора Фидрат Булатов, теперь только 40% продаж делает на нефтянке, а 60% — на столичном заказе. Завод компании расположен под Сергиевым Посадом, близость к клиенту позволяет рассчитывать на титул главного поставщика московского двора. Но пока ”Бурсинтез”, выигравший тендер на поставку 100 000 т жидкого реагента стоимостью $13,6 млн, только второй с 20% столичного рынка. Первое место и около 40% рынка ($26 млн) держат два волгоградских предприятия: ”Каустик” и Zirax. Гендиректор ”Каустика” Эльдор Азизов вместе со своим партнером Михаилом Барановым контролирует 62% акций Zirax. Ради доминирования на московском рынке Zirax даже отказалась от экспорта: раньше компания в небольших дозах поставляла реагенты в муниципалитеты Германии, Австрии, Канады и США. ”Теперь нам выгодней продавать на местном рынке”, — говорит гендиректор и владелец 12% акций Zirax Валерий Андосов. За последние три года мэрия стала для него хорошим клиентом наряду с привычными Schlumberger и Halliburton. Треть вырученных от IPO денег Zirax бросила на создание в Италии совместного производства с европейским химическим гигантом Solvay. Цель — занять около 20% мирового рынка гранулированного хлористого кальция. Андосов говорит, что больше половины продукции будет уходить нефтяникам, остальное он собирается продавать в Европе как противогололедный реагент. До выручки Solvay в €8,6 млрд еще далеко, но в младшие братья химического гиганта Zirax уже напросился.

Козырь ”Каустика” — многокомпонентные реагенты, наиболее современные и безопасные для окружающей среды. Исследование, проведенное ЦНИИ кожевенно-обувной промышленности, показало, что воздействие таких реагентов на обувь в 14 раз меньше, а на мех — в 25 раз меньше, чем у обычного хлорида кальция. В многокомпонентном реагенте могут содержаться элементы, которые, попадая в почву, действуют как удобрения. Пока продвинутая химия занимает лишь 28% московского антигололедного рынка.


ГРЯЗНАЯ ПОЛИТИКА


Перейдя на реагенты, Москва в очередной раз оказалась впереди России всей. В остальных городах из экономии продолжают посыпать дороги песко-соляной смесью и солью, применяя реагенты лишь в порядке эксперимента. В Самаре новый мэр Виктор Тархов распорядился полить реагентом Красноглинское шоссе, в Казани его применяют в центре города (там, где есть ливневая канализация), а в Твери — только на участке трассы Москва-Санкт-Петербург. Даже в Северной столице пока не отказались от соли.

Но как же в Европе люди умудряются не тонуть в каше из реагентов? В Финляндии и Норвегии дороги посыпают гранитной крошкой. В Москве с этой зимы тоже стали сыпать крошку, но только на тротуарах, дворах и остановках автобусов, а дороги обогащать гранитом не торопятся. Крошка, безусловно, дешевле. По смете ГУП ”Доринвест” можно посчитать: тонна гранитного щебня обходится в 915 руб., вчетверо дешевле реагента, но заваливать крошкой дороги нельзя. Она эффективна, только когда на дороге устойчивый снежный накат или наледь. ”Когда половина этой гранулы утапливается в наледь и накат, остается половина, торчащая, как айсберг, на поверхности. И за этот острый край цепляется протектор, — объясняет Хомяков. — А на асфальте гранитная крошка уменьшает коэффициент сцепления и увеличивает тормозной путь”. Крошка на дорогах может работать в странах с устойчивыми отрицательными температурами, но не при московских перепадах погоды.

Даже Финляндия забывает про гранитную крошку, когда речь идет о сколько-нибудь серьезном трафике. Дороги в Хельсинки обрабатывают теми же реагентами производства финской Kemira, которые лет пять назад закупали для Москвы. Реагенты используют и в Канаде, и в США. ”Вообще, существует три вида борьбы с гололедом, — рассуждает Булатов из "Бурсинтеза". — Первый — это подогрев дороги. Это никто не осилит. Как можно подогреть 90 млн м2? Второй — раствор из песка и соли, и третий, самый безопасный, — это реагенты”.

Если реагента выливают на дорогу столько, сколько нужно, аллергикам и сердечникам бояться нечего, заверяет Игорь Крятов, сотрудник НИИ экологии человека и гигиены окружающей среды имени Сысина, изучающий воздействие антигололедных химикатов на человека. Но нормы как раз соблюдаются не всегда. ГУП ”Доринвест”, по словам гендиректора Артема Цатурова, 98% своего парка машин оборудовало компьютерами, автоматически распределяющими реагент в зависимости от скорости движения машин. Теперь на светофорах не должны возникать ”кладбища” реагентов. Но ”Доринвест” отвечает только за основные магистрали столицы, на которые приходится примерно 17% площади московских дорог. На остальной территории действуют префектуры, которые деньги экономят и по-прежнему определяют дозу на глаз.

Так что у водителей остаются причины для недовольства, да и у пешеходов тоже: на тротуаре реагентов, может, и нет, но от брызг с мостовой они не защищены. Организовать недовольных уже готовится лидер движения ”Свобода выбора” Вячеслав Лысаков, в активе которого — успешное противодействие планам чиновников запретить автомобили с правым рулем. Аргументам в защиту реагентов он не доверяет. ”Мы все в этом дерьме, и для безопасности это ничего не дает”, — категоричен Лысаков. Поучаствовав в кампании за отмену обвинительного приговора Олегу Щербинскому, которого едва не сделали козлом отпущения за гибель алтайского губернатора Михаила Евдокимова, Лысаков теперь требует провести независимую проверку воздействия реагентов на здоровье и готов при необходимости судиться с мэром в его вотчине. ”Это лишь часть нашей кампании против Лужкова”, — признается Лысаков. Вот вам и еще один аргумент в пользу химических реагентов: они способны не только бороться с наледью, но и катализировать политические процессы в одном из самых монополизированных регионов страны.

Илья Жегулев
8 (49) 05 марта 2007

 

[Sasha21102]

Многадумал((

 

[Anthrax]

АРКТИКА рулит.