Ф
Фокс Мaлдер
Guest

Рассказ Юлии Латыниной на "Эхе Москвы", после поездки в Грузию
У меня куча вопросов о моей поездке в Грузию. Ездила я, вообще-то, по частному делу, я читала лекции в открытом университете Кахи Бендукидзе. В Грузии сейчас открываются частные университеты, точно так же, как частная система здравоохранения в Грузии… Грузия вообще потрясающе реформированная страна в этом смысле.
Я могу честно сказать, что есть две страны, правительствами которых я восхищаюсь. Это Грузия и Китай.
Совершенно разные, но ведут они себя потрясающе. Пребывание в Грузии, конечно, настраивает… Во-первых, каждый раз, когда я туда езжу, возникает ощущение абсолютной невероятности, что страна, которая семь лет назад лежала в грязи и смердела от коррупции, страна, в которой 75 тысяч человек, составлявших штат МВД, занимались тем, что вымогали взятки, убивали людей и торговли наркотиками, страна, в которой из Панкиси вылезали боевики, при сотрудничестве ментов крали людей… Крали иногда даже не за деньги. Вот украдут ребенка трехлетнего, а потом пишут смс-ку отцу ребенка: «Ты давай нам быстрее принеси корову, тогда получишь ребенка». Голодные были боевики. Страна, в которой 5-6 машин исчезало за ночь, их перегоняли в Южную Осетию, естественно, с попустительства ментов. Страна, где в Тбилиси не было ни света, ни воды, ни асфальта на дорогах. Эта страна в течение семи лет – фантастически короткого периода времени – превратилась в западную страну, где менты, точнее полиция, реально не берет взяток.
Вот въезжаешь на территорию Грузии, видишь патрульные машины – у них больше нет ГАИ, она упразднена, у них вместо этого есть патрульная полиция, – ездят по дорогам на скорости 40 километров в час машинки с синенькими и красненькими огоньками. И ты буквально в течение двух-трех дней внезапно привыкаешь, что эти машинки не являются источником опасности, что эти машинки – это полиция, которая помогает людям, которая ловит преступников. Это потрясающее ощущение. Потому что, с одной стороны, ощущение, что за семь лет такого сделать невозможно. И это сделано. И просто достаточно не воровать, и не убивать, и не лгать самим себе, чтобы это сделать. И нужна титаническая энергия лидера, конечно. А, с другой стороны, это очень духоподъемное ощущение, потому что думаешь: значит, это когда-то будет и в России.
Знаете, почему правильно запретить прямые рейсы между Россией и Грузией? Потому что все у нас летают в Европу, видят там ухоженные дороги, чистенькие магазины, улыбающихся копов и говорят: «Ну, это Европа», или «Это Китай», или «Это Латвия, но она часть Европы». А здесь Грузия, страна, которая была символом коррупции, грузин – это и был коррупционер. Грузин, вот он на рынке торговал виноградом, был цеховиком и так далее. И оказывается, что коррупция – это не свойство стран, которые жили сначала в царской России, а потом в советском времени. Коррупция – это просто свойство данного режима. Если режим меняется, уходит и коррупция. Как я уже сказала, это зрелище духоподъемное, потому что понимаешь, что и в России это тоже когда-нибудь обязательно будет. Законы исторического развития заключаются в том, что Россия когда-нибудь обязательно присоединится к свободному миру. И если она до этого не распадется на части в результате miss-менеджмента, то у нас тоже копы не будут брать взятки, у нас тоже не будут копы или бандиты убивать на улицах людей, и при этом никто не будет говорить, что, знаете, взятки, лень, безалаберность – это всё наша национальная русская идея и есть.
Меня несколько вещей поразили в Грузии. Вот такие зарисовки. Приезжаю я в страну, отвозят меня в новое здание МВД. Это такое стеклянное здание, это headquarters, главная штаб-квартира патрульной полиции, патрульной, не криминальной. В Грузии есть патрульная полиция, которая занимается всем тем, что можно раскрыть мгновенно, и криминальная, которая уже занимается раскрытием преступлений. И вот headquarters патрульной полиции, где сидит сам министр внутренних дел Вано Мерабишвили, это новое здание выстроено, абсолютно стеклянное – я думаю, что мы повесим его фотографию на сайт, – 4-5 этажей, прозрачное, как по-оруэлловски Министерство правды, с намеком. Мне говорят: «Оно стоит 30 млн. долларов».