4. Отрывки из книги писателя Владимира Шигина «Опустевший причал», посвященной АПЛ «Курск».
Подводные лодки — корабли по сути своей секретные, а потому не только их жизнь, но и их гибель почти всегда окутаны тайной. Море почти никогда не оставляет ни следов, ни свидетелей...
За послевоенные годы наш флот понес существенные потери в составе своего подводного флота. В свое время, знакомясь с материалами Правительственных комиссий, расследовавших обстоятельства гибели подводных лодок «К-8», «К-219» и «Комсомолец», я обнаружил удивительную закономерность в предположениях о причинах их гибели. Во всех трех случаях перечень возможных причин катастрофы был абсолютно идентичен и включал следующие пункты: столкновение с надводным судном или с подводной лодкой, внутренний взрыв, столкновение со старой миной. По существу, это своеобразный «классический» набор стандартных версий, которые выдвигаются при любой из подводных катастроф, когда ничего конкретного о ней сказать нельзя, и у которой нет живых свидетелей. А потому, как и следовало ожидать, из всей массы самых вероятных и невероятных предположений, связанных с причинами гибели атомохода «Курск», в конечном счете остались на сегодняшний день на вооружении Правительственной комиссии только три — все те же традиционные версии для лодок, погибших со всем экипажем и не поднятых на поверхность.
Суть происшедшего с «Курском» была понятна морякам уже на второй день после трагедии. Что касается самой первопричины, то тогда же было совершенно понятно, что узнать ее можно будет, лишь подняв подводную лодку на поверхность и тщательно ее обследовав. Однако, несмотря на всю очевидность данной ситуации, пресса день за днем с настойчивостью, достойной лучшего применения, выдумывала все новые и новые варианты уничтожения подводного крейсера. Причем, чем меньше журналист разбирался в сути проблемы, тем более сенсационными были его «открытия».
Вспомним, хотя бы конспективно, основные версии. Первая — испытания некой суперсекретной торпеды, которая вдруг взорвалась в отсеке. На самом деле никакого испытания не было и в помине. Будучи в штабе Северного флота, я видел план учений, утвержденный командующим. Согласно этому плану, на 12 августа намечалась стрельба АПРК «Курск» по ордеру надводных кораблей. Проводиться она должна была обычной практической торпедой (то есть с болванкой вместо боезаряда). Этим типом торпед вот уже два десятка лет успешно стреляет весь отечественный Военно-морской флот. Единственное отличие торпеды «Курска» было в ее новой, более совершенной аккумуляторной батарее. Поэтому, собственно говоря, и прибыли на борт крейсера представители завода и военной приемки. В печати появилось сообщение, что якобы за два часа до трагедии Лячин выходил в эфир и просил разрешения на отстрел аварийной торпеды. Теоретически подобное могло произойти. Но вот фактически... До настоящего времени никто не подтвердил бытность этого выхода в эфир. Общаясь с множеством людей, кто в той или иной степени имел отношение к трагедии «Курска», причем общаясь в неформальной обстановке, я ни разу не слышал даже намека на данный факт. Кроме того, если бы Лячин действительно оповестил командование об аварийной ситуации на корабле, это означало бы отмену его торпедной атаки или хотя бы перенесение ее на более поздний срок. Но ничего подобного не произошло: корабли атакуемого отряда продолжали, как ни в чем не бывало, свое движение, прослушивая море и ожидая пуска учебной торпеды. А потому я твердо уверен, что история с выходом в эфир Лячина по поводу аварийного отстрела торпеды — это очередная фальшивка, не имеющая под собой никаких оснований.
Вторая версия — диверсионный акт неких террористов. Ходят слухи, что вскоре после гибели «Курска» кто-то из предводителей чеченских боевиков заявил, что уничтожение российского атомохода — дело их рук. Помимо этого вспомнили давнишнее почти забытое обещание тех же чеченцев провести диверсию на одном из российских атомных объектов. Вот, пожалуй, на сегодня и весь фундамент так называемой «диверсионной» версии.
Начнем с того, что посторонние люди никак не могут появиться на борту атомохода. Туда и своих-то пускают только при наличии определенных документов. Муссируются слухи о возможном существовании неких диверсантов-камикадзе среди самих членов экипажа. Однако это тоже не слишком реально. Камикадзе делает свое дело не ради денег, а ради идеи. Ну как, скажите мне, в экипаже мог внезапно объявиться фанатичный приверженец ваххабитских идей? Даже если бы такой вдруг появился, его бы вскоре разоблачили. Ваххабизм, как известно, предполагает строжайшее соблюдение всевозможных обетов и правил мусульманской веры (отказ от свинины, отказ от пищи в дни рамазана, трехкратный намаз в течение дня и так далее). Кто имеет хотя бы отдаленное представление о степени близости общения на кораблях, и в особенности на подводных лодках, сразу поймет нелепость этих предположений. Однако жажда сенсации напрочь затмевает чувство реальности, а потому, увидев в списке экипажа двух дагестанцев, пресса тотчас дружно начала раскручивать «чеченский след».
На самом деле инженер-конструктор Мамед Гаджиев и старший мичман Абдуркадыр Ильдаров были не новичками в подводном флоте. К ваххабизму и идеям чеченских сепаратистов оба, естественно, не имели ни малейшего отношения. За плечами обоих — многолетняя служба в оборонном НИИ и на лодках. Я разговаривал со многими офицерами и мичманами, лично знавшими старшего мичмана Ильдарова. Даже когда я осторожно задавал им вопрос о вероятности участия мичмана в теракте, они воспринимали это как смертельную обиду: «Что вы, Абдуркадыр Мирзаевич был настоящим патриотом подплава, с которым давным-давно связал свою судьбу и жизнь!» Кстати, именно старший мичман Ильдаров был единственным членом экипажа, кто имел боевой орден Мужества, полученный за проявленный героизм и высокий профессионализм при выполнении боевой задачи.
В качестве еще одной версии выдвигается предположение о столкновении «Курска» с крупным надводным судном. Как показало даже расследование первых дней, никаких посторонних судов в учебном полигоне Северного флота не было. Во-первых, полигон, где проходили учения Северного флота, был закрыт для прохода гражданских судов, о чем заранее всем было дано соответствующее оповещение. Во-вторых, сегодня уже документально подтверждено, что никакие суда, даже самовольно, в закрытый район во время учений не заходили. Наконец, в-третьих, после тщательного обследования корпуса затонувшего крейсера совершенно очевидно, что нанесенные ему повреждения надводным судном сделаны быть не могли. Командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов высказывается на сей счет однозначно: «Я могу безоговорочно утверждать, что никаких надводных кораблей и судов в районе не было. Все находилось под контролем нашей авиации».
Впрочем, и здесь было место для фантазии любителей дутых сенсаций. Когда стало ясно, что версия с неким гражданским «летучим голландцем» не выдерживает критики, они сразу же нашли нового виновника. Логика рассуждений была следующая: если не было гражданских судов, то почему бы «Курск» не мог таранить какой-нибудь военный корабль, к примеру «Петр Великий»? Но такое столкновение не могло пройти незамеченным для членов экипажа надводного корабля. С момента катастрофы прошло уже немало времени, но пока никто из экипажа «Петра» так и не собрался поведать миру какие-либо невероятные откровения. С чего бы так? Да просто моряки «Петра Великого» не собираются рассказывать небылиц!
Следующая версия — минная. Кстати, вполне реальная, хотя и обойденная вниманием прессы из-за ее явной банальности. О ней достаточно много говорят даже на уровне Правительственной комиссии. Дело в том, что первый взрыв, зафиксированный сейсмологами, вполне соответствует по своей мощности мине времен войны. Однако моряки к «минной» версии относятся более осторожно. Причины на то достаточно веские. Во-первых, еще не было в истории мирового флота случая, чтобы одна мина времен Второй мировой уничтожила боевой корабль такого водоизмещения, как двадцатипятитысячетонный «Курск». Более того, летопись Великой Отечественной войны полным-полна фактов, когда даже лодки того времени, подорвавшись на мине, все же благополучно добирались до своих баз. Но и это не все! Каким образом вообще могла рядом с «Курском» оказаться старая мина? В годы Второй мировой, как известно, использовались в основном только якорные мины. Возможно, что некоторое количество их все еще осталось в море. Иногда, теперь уже не чаще раза в год в акватории Баренцева моря нет-нет да и всплывет такой проржавевший и обросший водорослями реликт. В середине восьмидесятых, проходя службу на тральщиках Балтийского флота, мне довелось лично участвовать в уничтожении двух внезапно всплывших якорных мин. В обоих случаях их корпус настолько проржавел от старости, что после нескольких очередей из автомата обе мины просто-напросто тихо затонули без всякого взрыва. А ведь с того времени до событий августа 2000 года прошло еще почти полтора десятка лет! Кроме того, те мины, которые остались до настоящего времени в море, давным-давно лежат на дне. В силу каких-то сверхредких обстоятельств (землетрясение, сильнейший шторм, касание рыболовецким тралом) они, вероятно, могут всплыть на поверхность. Но никто не в силах объяснить, каким образом могла древняя старушка иметь нулевую плавучесть и пребывать в свободном плавании на глубине 10-20 метров. Это уже что-то из области фантастики! А потому, когда официальные лица говорят о минной версии, они всегда произносят ее последней. Пока документально не установлена единственная настоящая причина катастрофы, минная версия имеет право на существование, хотя бы теоретически.
