«Что такое советский человек. Это проблемой мы занимаемся уже тридцать с лишним лет. Впервые мы запустили этот исследовательский проект в феврале 1989 года. Мы проводили замеры каждые 4-5 лет по одной и той же схеме, по одной и той же анкете. И оказалось, что уже в 1994-м и тем более в 1999 году гипотеза об уходе советского человека не подтверждается. Советский человек воспроизводится. Тогда мы задумались. А что, собственно, удерживает его? Что такое этот советский человек?
То, что мы получили в результате наших исследований, это довольно интересная конструкция - человек, адаптировавшийся к репрессивному государству и научившийся жить с ним. Это чрезвычайно важно. Это человек, идентифицирующий себя с государством, имперский, но в то же время понимающий, что государство всё равно его обманывает, эксплуатирует, что оно его бросит, что это система насилия, и поэтому надо уходить от контроля. Это человек лукавый, двоемысленный, постоянно чрезвычайно настороженный, потому что вся жизнь его сопровождается системой принуждения и насилия. Поэтому это довольно циничный человек, доверяющий только самым близким, с очень короткой дистанцией, недоверчивый, боящийся новых людей. И в то же время внутренне агрессивный, астеничный, не способный на длительные усилия, а готовый и склонный к такому импульсу, рывку.
По сути своей человек советский ориентирован исключительно на физическое выживание. То есть озабочен благополучием прежде всего своим, своей семьи, своих близких».
Социолог Лев Гудков, 2019 год
https://www.levada.ru/2019/04/22/dlya-cheloveka-sovetskogo-nikakoj-morali-ne-sushhestvuet/ Повесть о советском человеке
среди главных характеристик этого человека выделял следующие: принудительная самоизоляция, государственный патернализм, эгалитаристская иерархия и имперский синдром. Последний компонент крайне важен. Поскольку власть апроприирует все коллективные ценности и символы всего целого – нации, общества, страны, государства, культуры, истории, то человек, лишенный возможности самореализации и признания своих достижений, может испытывать чувство самодостаточности и полноты лишь в качестве подданного, проекции государства на себя, а значит – лишь в виде мобилизуемого члена всего сообщества, в ситуациях предельного испытания и напряжения, борьбы с врагами. Поэтому милитаризм оказывается не только необходимым условием культа силы (или насилия), но и условием, без которого нельзя выразить, артикулировать собственные достоинства и добродетели. Отсюда склонность, если не любовь к парадам и массовым шествиям, приобретающим характер демонстрации национального духа и общности, единства, которое старательно поддерживается подыгрывающей массам пропагандой.
Подобные свойства фиксируют, прежде всего, принадлежность этого человека к государству (принятие системы, отождествление себя с ней), но не его собственную активность и достижения. От собственно коммунистического сознания (синдрома идеологического миссионерства, превосходства над другими в силу принадлежности к передовому обществу) сегодня сохранилось лишь сознание своей исключительности или особости, но уже в качестве защиты от сравнения, недопустимости сопоставления с другими, ибо это порождает болезненное чувство своей отсталости, неразвитости, варварства и бедности (оно, конечно, еще старше, поскольку укорено в вырожденной традиции религиозной, православной, исключительности).
Директор «Левада-центра» Лев Гудков о том, как в тоталитарной системе воспроизводится простой советский человек
www.vedomosti.ru
